Перед концертом в Манчестере был немецкий Франкфурт. К последнему отношусь совершенно ровно, но, Туманный Альбион вызывает у меня какие-то странные теплые чувства. Вероятно, ничем не оправданные, но, как говорится, сердцу не прикажешь. Хотелось, чтобы в Англии все было идеально, не так как в Германии. Лучше, несмотря на слова Шеннона, я знаю, что это возможно. Я вижу, это, чувствую.
С момента перелета прошло около двух с половиной часов, нас разместили в «The Lowry Hotel», номера напротив друг друга. Похоже, кому-то не очень пришелся по духу отель, но, я, признаться, клал на это с прибором. Он шикарен, я люблю его и не собираюсь искать что-либо другое. В некоторых аспектах я могу быть консервативен. Но, извините, заезжать в нечто, хоть звезд там немерено, с названием Голубая радуга, увольте. Даже несмотря на то, что якобы там у них неземной кофе. Хочешь кофе, перейди дорогу и закажи чашку в Старбакс. И, кстати, тут оно не хуже.
Ни одного из этого слова я Шеннону в открытую не сказал, хотя, он явно догадался по всему спектру эмоций, отраженном на моем лице. Утверждает, что у меня слишком активная мимика и я как открытая книга. Черта с два. Ты просто очень хорошо меня знаешь. И я тебя, именно поэтому уверен, что ты халявишь, что это не максимум твоих возможностей. Кутаюсь в куртку. Удивительно, в ЛА палящее солнце, а Манчестер встретил нас ледяным ветром и свинцовыми облаками. Для открытой площадки это не лучший из вариантов погоды. Барабанный ритм заставляет меня вернуться в реальность из собственных мыслей. Стоп. Стоп. Что он делает?!
- Шеннон, стой! Стоп. Что это? Что ты делаешь, здесь совершенно не так. Я не смогу вступить. Неужели ты не слышишь? Совершенно иная тональность, ритм. Это вообще другая песня. Какая? Я ее не знаю. Импровизация? Она тут не уместна, делай ее там, где не предусмотрены вокальные партии. – Я устал. Устал от перелета, он был коротким, но все эти аэропорты, суета, отели – выматывают. Вместо того чтобы смотреть сцену и проверять оборудование, я предпочел бы выпить чаю и погреться у камина. Да, у меня в номере был камин. Думаю, меня бы многие поняли и поддержали в выборе «Lowry» только благодаря этой детали. Интересно, а у Ше он есть? Может все недовольства именно в связи с этим. Улыбаюсь своим мыслям, в очередной раз, выставляя Шеннона милым дурачком, ловлю на себе пронзительный взгляд и хмурюсь. Сейчас будет буря. Или? Нет, я понимаю, что я не пел ни вступление, ни припев до этого, но…..
- А еще, - раз уж начал, - я уже говорил тебе во Франкфурте. Ты порой не дожимаешь, не хватает драйва, мощи, понимаешь. Не везде, нет, я не хочу сказать, что все отстойно, но, иногда это особенно режет слух. Может они, - указываю кивком в сторону зала, - и не заметят, но, я отчетливо слышу. Это сбивает. Я понимаю, что ты устал. Или может тебе слышно плохо? Ты калибровку на мониторах проверял? – Вздыхаю, умолкаю на несколько секунд, Шеннон все еще меня слушает. Неужто проглотит? - Я говорю это не для того, чтобы тебя задеть. Я говорю это, чтобы ты понимал над чем поработать. Мне не понравилась франкфуртская «Night of the hunter». Ты слил ее. Ты специально? Я не хочу, чтобы также было и в Манчестере. Если ты выдыхаешься, давай поменяем очередность в треклисте. – Отворачиваюсь от него, давая ему возможность обдумать сказанное. Я понимаю, что мы уже не двадцатилетние парни, переполненные энергией и готовые скакать по сцене 24 часа в сутки. Если нагрузка не по силам, нормально обсудить какие-то альтернативы, а не насиловать себя и доводить до изнеможения. Какая чудесная мысль, надо запомнить и повторять самому себе почаще.
лето
Сообщений 1 страница 3 из 3
Поделиться12013-12-27 19:12:16
Поделиться22013-12-27 19:12:34
Вот так, так. Стоило ожидать чего-то иного? Какой-то конструктивной беседы? Да, конечно, разбежался.
- Проще всего сказать, «не нравится, сделай сам». И знаешь, я бы сделал, если бы мог делать все одновременно. Но бог барабанов-то у нас ты, мой дорогой. И не надо сейчас дуть губы и строить из себя маленькую обиженную девочку. С моей стороны была объективная критика, ты обязан ее принять и предпринять какие-то действия. Разве нет? – Все это говорю, стоя к нему спиной, на последней фразе оборачиваюсь, плотнее кутаясь в широкую ветровку. Ветер, сука, пронизывает насквозь. Нет, я действительно люблю Англию, преклоняюсь перед ней. Она очаровательна во всех своих проявлениях, у нее богатая, совершенно потрясающая история, а ее архитектура.… Все эти замки, мосты, эти камни свидетели грандиозных событий, о которых мы можем лишь догадываться. Они видели, как расцветали и затем угасали целые поколения. И ее погода – это неотъемлемая часть чего-то единого, создающего ту самую загадочную, непередаваемо прекрасную атмосферу величественной Англии. Она как старинная книга, хрупкая, невообразимо ценная, но не каждый способен оценить ее по достоинству. Жаль. Однако, несмотря на мою готовность, часами петь дифирамбы данной стране, ветер отвратителен, как ни крути. Бросаю беглый взгляд в сторону зала, если еще и дождь пойдет, будет совсем весело. Но, сейчас у меня есть проблема позанятнее и имя ей – легион собранных воедино вредностей, жутчайших черт характера и гонора, вперемешку с себялюбием, упрямством и ... в общем, об этом я также могу говорить долго.
- Как мне стоит реагировать на твои слова? Бросаться в ноги и извиняться? Или… - Умолкаю на мгновение. Широко распахиваю глаза и театрально прикрываю рот ладонью. - Как я мог забыть?! Его величество Шеннон не терпит, когда ему указывают на его недочеты! Твою мать! Прости меня о величайший, я готов проглотить все это дерьмо и дальше радоваться жизни! Вот только, дело, блядь, не во мне. – Начинаю злиться и ничего не могу с этим поделать, бесит его похуистическое отношение. Почему мне всегда надо больше всех? Почему меня в основном заботит продукт на выходе? – Неужели тебе все равно? Совершенно насрать? Хочешь, чтобы о нас говорили как о посредственных музыкантишках, способных звучать нормально только в студии? Шеннон! Я хочу, чтобы ты засунул подальше сейчас свои обиды и… свою невозможность адекватно воспринимать конструктивные замечания и сделал, как то требуется. Сыграл хорошо. Ты чувствуешь разницу между «а, похер, пусть так» и «я выложусь на сто процентов»? Лично я это не только чувствую, я это слышу и вижу. Я не собираюсь жопу рвать, пытаться что-то вытягивать, если это в итоге, как выясняется, нужно только мне. Что значит твое «я умываю руки»? Ты хочешь кинуть те несколько тысяч людей, что с нетерпением ждали концерта «30 Seconds to Mars» все это время? И что, может мне сейчас на радио с обращением выступить? Сказать, простите, но концерта в Манчестере не будет. По какой причине? По той, Шеннон, что это у тебя ПМС. Ты мог бы попытаться сделать хоть что-то, но, нет, тебе проще сказать, чтобы я заткнулся и шел в задницу. Очень хорошая линия поведения. Давай возьмем на вооружение и будем применять ее как можно чаще. – Замолкаю и делаю глубокий вдох, так как почти все это высказал в едином порыве и почти на одном дыхании. Что дальше? Могу пойти на понятные и, действительно, извиниться. Нервы последнее время ни к черту. С другой стороны, да какого хера?? Он косячит, а мне извиняться. Сам пусть в задницу идет, козел.
Поделиться32013-12-27 19:13:18
В такие моменты хочется дать ему в морду, неоднократно и со всей дури. Стискиваю зубы и слушаю все это молча. Несуществующий факт? Это был вопрос, мудак. Да, может быть я погорячился, но я же просил, почему ты просто плюешь на мои просьбы, вынуждая меня идти с тобой на конфликт? По поводу только в голове, хочу возразить, предпринимаю попытку, открываю рот, но Шеннон продолжает тираду, не позволяя вставить мне и слова. Закрываю рот, хмурюсь. Все это полная чушь. Я не прошу невозможного, я знаю, на что мы способны, я знаю, где потолок и не прошу прыгать выше головы. Но и делать лажу я не позволю. Это, блядь, дело всей твоей жизни. Так хули ты его сливаешь? Усталость? Ну, я же не монстр, у тебя вообще язык есть? Мы всегда можем поговорить, что-то перестроить, как то оптимизировать работу. Нет, я-мистер-все-могу. И что в итоге? В итоге гребаный я-мистер-абы-как. Это не норма. Может для кого-то, но не для «Марсов».
Удивленно изгибаю брови. Такого я не ожидал, значит все-таки я сильно его задел. Не будет со мной разговаривать, куда деваться. Наверное, я с горя пойду и повешусь сейчас где-нибудь за кулисами. Как же так??? Успеваю окинуть взглядом сцену, на глаза попадается бутылка с водой. Делаю пару шагов в ее сторону, склоняюсь, подцепляю пальцами, перекидываю из одной ладони в другую, и медленно с небольшим усилием, откручиваю крышку, затем делаю глоток, прикрывая бутылку, но не закручиваю до конца. Слова о том, что я сам такой нехороший, также выслушиваю молча. Хотя, признаться, задевает и ранит. Черт возьми, сука, это обидно. В своих же партиях. Я, твою мать, не машина. И вокал, и барабаны, это совершенно разное. Перепутать слова – не так страшно, как не дожать, как дать слабину. Да, хорошо, порой я сам фальшивил, но на то были объективные факторы, от меня не зависящие. Например, простуда. Сложно, черт возьми, нажравшись долбанных таблеток и порошков, от которых начинает колбасить, отпрыгать полтора часа на сцене, делая вид, что у тебя все заебись и ни разу нигде не налажать. Я стараюсь, как могу. В ситуации с Франкфуртом ничего такого не было. Стал бы я предъявлять что-то, если бы Шеннон чувствовал себя неважно? Конечно, нет. И сейчас это его сравнение, не лучший из выпадов. Низко. Обидно.
Он продолжает, я крепче сжимаю бутылку, что находится в левой руке и чувствую, как вода из нее прыснула, обливая мне пальцы и рукав. Сука. Быстро закручиваю крышку так, что еще немного и резьба сорвется, свернув и пластиковое горлышко.
- И кем же я тебя считал, по-твоему? Не скажешь? Ну и чудесно, зато я теперь знаю, кем считаешь меня ты, и как видишь ситуацию в целом. Очень приятно, Шеннон, спасибо за понимание и поддержку. Говорить по работе с тобой теперь будет Эмма. – Зачем-то кидаю ни в чем не повинную бутылку в угол сцены, и демонстративно задрав подбородок, ухожу за кулисы. Хватит с меня все этого дерьма. Перебесится. А нет, ну что же… значит, нет. Может хоть эта встряска заставит его что-то делать, и мы отыграем действительно стоящий концерт. На мгновение останавливаюсь, кидая за спину беглый взгляд. И пусть только попробует что-нибудь испортить. Закопаю своими же руками на Трафальгарской площади, и похер, что до нее чертова уйма миль.